Проснулась ночью Лиса — ух, как есть хочется! Со вчерашнего дня кусочка мяса во рту не было!
Вылезла она из норы, оглянулась, думает: чем бы ей поживиться? Видит: на ветке дуба Сова сидит— там, в дупле, у нее гнездо, а из дупла клювики торчат, Сова в них еду кладет, совят кормит. Посчитала Лиса — раз, два, три, четыре, пять. Пять клювиков — пять совят. Вот Лисе и пожива!
Подбежала Лиса к дубу, постучала хвостом по стволу и запела сладким голосом:
— Сова, тум, тум! Пятеро совят — пятеро ребят. Дуб срублю — всех изловлю! Лучше одного брось!
Испугалась Сова, думает: «Милости от Лисы не жди. Дуб срубит, всех совят погубит. Лучше уж я одного отдам».
Заплакала и сбросила Лисе совенка. Подхватила его Лиса и потащила к себе в нору. Потом вышла, облизнулась и снова по дубу хвостом стучит:
— Сова, тум, тум! Четверо совят — четверо ребят. Вот залезу на дуб, всех совят найду! Лучше сбрось одного!
Горше прежнего заплакала Сова и со страху сбросила Лисе второго совенка. А та унесла его к себе в нору.
Тут заря занялась, птицы запели в лесу. Проснулась Сорока-Белобока, вылетела из гнезда и затрещала на весь лес:
— Что-что-что на свете слыхать, что видать? Кто-кто-кто женился, кто родился, кто летать научился? — она всегда первая узнавала все новости и разносила их по лесу.
Увидела Сорока-Белобока Сову всю в слезах, подлетела к ней и еще быстрее затрещала:
— Ты что? Ты что? Ты что плачешь, подружка? Что случилось, что стряслось?
Рассказала ей Сова про свою беду, а Сорока-Белобока ей в ответ:
— Что ж ты? Что ж ты? Что ж ты? Сказала бы Лисе: «Дуб срубить — топора у тебя нет, на дуб залезть — лестницы нет». И ушла бы Лиса ни с чем!
Улетела Сорока-Белобока другие новости узнавать, а Лиса дождалась ночи, подошла к дубу и стучит хвостом:
— Сова, тум, тум! Трое совят — трое ребят. Дуб срублю—всех погублю, залезу на дуб—всех найду! Сбрось лучше одного!
А Сова ей в ответ:
— Иди прочь, Лиса! Дуб срубить — топора у тебя нет, на дуб залезть — лестницы нет!
— Кто это тебе сказал? — спрашивает Лиса.
— Сорока-Белобока сказала. Она все знает.
«Ах, вот оно что! — подумала Лиса. — Ну, ладно, поймаю я эту Сороку-Белобоку!»
Пошла Лиса на пригорок, легла на травку, лапки разметала, голову на плечо уронила, хвост в сторону отмахнула, не глядит, не дышит, не шевелится—мертвой прикинулась.
Занялась заря. Прилетела Сорока-Белобока, затрещала:
— Ты что, ты что, ты что, Лиса, совсем померла? Лиса молчит, недвижима лежит — совсем мертвая.
— Вот что! Вот что! Вот что! Тогда я шерстки твоей нащипаю, в гнездо положу! Сорочатам моим спать будет мягче!
Только села Сорока-Белобока на Лису и стала щипать лисью шерстку, как Лиса — ам! — и схватила Сороку за белый бок.
— Попалась! — говорит. — Ты зачем Сову уму-разуму научила? Теперь я тебя съем!
— Что ты? Что ты? Что ты? — затрещала Сорока-Белобока. — Разве сороку с белого боку едят. Перьями подавишься! Ты за хвост ухвати да что есть силы тряхни, тогда и съешь меня в свое удовольствие.
Схватила Лиса Сороку-Белобоку за хвост да как тряхнет! Только перья у нее в зубах остались! А Сорока-Белобока вырвалась и улетела. Села на ветку и затрещала:
— А что? А что? А что? Плохо ли? Подругу выручила, недруга проучила!
Говорят, до сих пор жива та Сорока-Белобока, по лесу летает, новости узнает, кого выручит, а кого и проучит.